Сообщение от AlexeyTuzh
Теперь отвечу по поводу копий документов, но только начну, так как "подборка копий" к письму П.А. Вяземского – тема будущего обсуждения, когда мы подойдём к февралю-марту 1837 года, а это нашими темпами будет ещё нескоро. Пока напишу о том, чего вы не можете понять, хотя я дважды обращал на это Ваше внимание. Итак, зачем же мне оба факсимиле пасквиля и обе надписи на его обратной стороне!
Представьте себе автора пасквиля, который написал их все сразу, запечатал сургучом и сел надписывать на обратной стороне имя Александра Сергеича Пушкина: обмакнул перо в чернила и начал выводить Александри Сергеичу Пушкину. Ай, ошибка! Но её легко исправить: вертикальной чертой он исправляет русскую букву "и" на русскую букву "у".
Дальше он(а) снова обмакивает перо в чернила, начинает писать имя… и вновь допускает туже ошибку! Опять надписывает Александри и исправляет вертикальной чертой на Александру! Интересно, если бы сохранился третий экземпляр пасквиля на его оборотной стороне автор доказал бы, что он полный баран(овца)? Или кто-то знает, что в обращении останется только один экземпляр пасквиля и хочет очень доходчиво кому-то показать, что автор либо "нерусский" либо пишет по образцу, а кому-то приходится потом за ним исправлять его одинаковые ошибки?
А муляжи, которые показывает Галина Седова в своём фильме – это только муляжи! Во-первых, оборотную сторону второго сохранившегося экземпляра пасквиля я видел – никаких сургучей там, где их в принципе и быть не может (сургуч с другой стороны – им запечатывают письмо) – на нём нет! Тот, кто делал муляж – пытался сделать так, как написано на экземпляре Виельгорского, сравните:
Просто исправление буквы "и" на букву "у" он решил "облагородить" какими-то завитками! Художник-с! И подпись сургучом заляпал! Зачем? Галина Седова попросила? Для трагической выразительности?
Как я уже написал, к Петру Вяземскому мы ещё вернёмся позднее – сейчас не до него! Пусть до конца января 1837 года спокойно увлекается своей "Незабудкой" и мечтает о свидании с ней! Заметьте пока, что никогда, когда А.С. Пушкин заезжал в последние месяцы своей жизни к Вере Фёдоровне Вяземской – князя дома не было! Даже накануне смертельной дуэли! Чтобы покорить сердце чужой жены нужно время (и силы – у Дантеса спросите!).
А пока, если Вы уж так внимательно читаете П.Е. Щёголева, обратите внимание на то, что он (Щёголев) написал:
"Эти надписи, представляющие неуклюжий перевод с французского, повторяют сделанные по-французски рукою Данзаса пометы, на снятой им для князя Вяземского копии диплома, находящейся в помянутой выше коллекции документов, перешедшей от князя Вяземского к Бартеневу".
Описка учёного-пушкиниста? Так кто кому копию снял? Данзас, не получавший диплома, Вяземскому, который его получал? Или Вяземский всё-таки снял со своего оригинала копию, а его сжёг (вдвоём с женой)? Цитирую по этому изданию (стр. 366):
Если у Вас другое издание, то это начало главы I части IX "Анонимный пасквиль и враги Пушкина".
|